Лидия Раевская, Она же Старая Пелотка, Она же Мама Стифлера

Звонит мне сегодня мама, и говорит: Лида, мы завтра все на дачу уезжаем, поэтому я тебе через Андрюшу передала свои ключи от квартиры. На всякий случай.
На какой ещё, - спрашиваю, - случай? Любовника туда привести? Старпёрскую пати замутить ин да хаус, с Иркой и с Сёмой, набухаться польскими крем-ликёрами и прыгать под "Руки вверх", пока соседи Скорую нам не вызовут? Вот чо ты мне 20 лет назад-то такой нужный подгон не сделала? А щас-то уж всё, ваше предложение неактуально.
И мама такая: Так мы ж деда-то дома оставляем. Куда ж его на дачу-то тащить, рухлядь такую? С крыльца ещё навернётся, все позвонки свои вставные растеряет, а на новую операцию у меня уже денег нет, я вчера сосисок купила и сыру полкило. Так что тебе-то свободная хата, может, и неактуальна, а я по хитрой дедовой рыжей морде вижу, что как только мы на дачу уедем - он вразнос пойдёт!

В какой, - говорю, разнос он пойдёт?! Он, вон, даже дома с палкой ходит, и со свистком на шее, который ты ему и повесила: чтоб типа если он где-нибудь грохнется - пусть лежит и свистит!
Ой, - говорит мама, - а когда это нашему деду палка и вставной позвоночник мешали доползти до Пятёрочки за пивасом? Возьмёт три двухлитровых сиськи, одну прям у магазина хлопнет, а с двумя обратно приползёт, выжрет обе, и тебе ли не знать, чем это может закончиться? Хорошо ещё, если только Битлз будет - поплачет да уснёт, а если Розенбаума с антресолей вытащит? Так что никуда в выходные не уезжай, сиди дома на низком старте, и если дед тебе сам не позвонит - набери ему в субботу, часиков в шесть. Нет, прям в три часа уже можно будет звонить. Ну а дальше сама разберёшься: Битлы там, или уже крепко пахнет Розенбаумом. И прими соответствующие меры!
Тут как бы без пояснений не обойтись, поэтому вот вам предыстория:

В каждой семье есть какие-то свои приметы и знаки, понятные только узкому кругу людей. Посторонние даже не догадываются, как много скрывается смысла за каким-то одним безобидным словом.
Звоню я вчера маме на дачу, с днём рождения её поздравить. Мама там уже две недели с моей сестрой и внуками. А папа наш дома сидит один как бирюк.
Звоню, в общем. Поздравляю. Мама заодно интересуется: а как там дед вообще? Живой ещё?
Живой, говорю. Звонил мне в пятницу в 9 вечера.
Мама, по голосу чувствую, напряглась.
Сам звонил, спрашивает, или как?
Или как, говорю. Прям сам собственноручно. Позвонил, спросил как у меня дела, потом сказал "Я тебя очень люблю", и всё.
Из телефонной трубки запахло трагедией. Это вот как когда мерзкая соседка-сплетница вкрадчиво тебе говорит: "Не моё, конечно, дело, но я тут случайно мимо вашего окна на 16-ом этаже проходила, и краем глаза видела, что пока ты в командировке была - КАКАЯ-ТО ГОЛАЯ БАБА С ТВОИМ МУЖИКОМ В КРОВАТИ КУВЫРКАЛАСЬ И ПОХОТЛИВО КРИЧАЛА ПОШЛОСТИ!!!"
И ты такая, изо всех сил надеясь, что ошиблась скотина-соседка, не в то окно-то посмотрела, спрашиваешь: "А точно мой мужик-то был? Может, другу своему ключи от нашей квартиры дал?"
И тебе прям как гвоздём в крышку гроба: Точно! Точно он, кобель плешивый! Что ж я, никогда его голую жопу не видела что ли??? Да мы ж в прошлом году-то...Ой, кажется у меня молоко убежало, пока!"

И вот сейчас мама моя, из последних сил не веря в страшное, переспрашивает: - А как он тебе это сказал? Просто "Я тебя люблю" или "Малыш, я тебя люблю"
И я, чувствуя себя той самой мерзкой соседкой, говорю страшные слова: - Он сказал "Малыш".
Мама молчит, и я молчу. Потому что я тоже знаю, что всё это значит. Это значит, что у папы в пятницу был как минимум ящик пива. И, как следствие, с антресолей был извлечён старый проигрыватель пластинок. А так же пластинки группы Битлз, и, что ещё страшнее - Розенбаума. Потому что это значит одно: папа может уйти в поход. Прям даже пешком. К своей сестре в Старую Купавну. А у тёти Гали в Купавне тоже есть проигрыватель, пластинки Битлз, Розенбаума и даже Мирей Матье.
Под Мирей Матье берётся уже два ящика пива.
Это раньше, по молодости, им те два ящика как семечки были. Чисто под хорошую музыку и разговоры о жизни. А щас-то этим ветеранам Куликовской битвы седьмой десяток идёт. Им и на пробку от кефира наступить - уже хорошо. В общем, папе в поход никак нельзя, он оттуда через неделю вернётся, если вернётся.
И всё это мы с мамой поняли только по одному папиному слову "Малыш".
Малышами папа кого попало не называет, да и вообще никогда не злоупотреблял нежностями. Но если уж он проникновенно сказал "Малыш, я тебя люблю" - это всё. Это значит всё вышеописанное. Поэтому мама сказала: "Срочно дуйте сейчас же к папе, отнимите у него Розенбаума, пока он не дослушал его до песни "Только пуля казака с коня собьёт", вырвите у него из рук костыли, потому что после Розенбаума он и на костылях до Купавны доскачет, и выпейте всё его пиво, Лида! Спасите семью и тётю Галю!"
Ну, наc с Лёшей два раза просить не надо. Выпить бесплатное папино пиво - это же хорошее предложение в воскресенье вечером. Мы приехали, и всё выпили.
Как оказалось, папа в поход даже и не собирался. И Розенбаума не слушал. И пива там было литра два всего.
Просто папа к старости стал сентиментальным.
На душе сразу стало спокойно и легко.
Но костыли папины я всё равно, на всякий случай, припрятала.

© Лидия Раевская