— Колян, а где твоя мигалка? – спросил санитар психбригады Лева Датукашвили у водителя скорой.

— Ай, не спрашивай, — сказал Колян, — проиграл Толику с кардиологии в рамса.

— Так нахрена ты нам такой без мигалки нужен, мы Толика и будем брать, и носилочные к зарплате пойдут ему.

— Да ладно, хлопцы, дайте шанс, я еще отыграюсь.

— A если проиграешься?

— А если проиграюсь, тогда берите своего Толика с этой мигалкой, только учтите, что Толик конченный гонщик, ебнутый на всю голову. Вы думаете зачем ему эта мигалка нужна? Чтоб гонять по городу. Его за это на нулевую бригаду перевели. Так он на нулевой с мигалкой гонял. На кой черт тебе мигалка, если ты жмуров возишь. Как засадился два года назад на переезде в самосвал, так два трупа у него через переднее стекло вылетели вместе с носилками. Толик в отрубе, у ментов истерика, вызвали скорую и эти трупы, которые уже два дня в морге лежали вместе с Толиком повезли во вторую клиннику в реанимацию, откачивать.

— Откачали?

— Я не знаю. Разве они правду скажут.

— Так, — сказал врач–психиатр Ангелович, едем во Дворец Спорта.

— А что там, во дворце спорта?

— Кобзон приехал. Бери шинель, иди домой. Во работа у этого еврея. Один раз песню спел и свободен. А тут, в этом вонючем уазике мотаешься по городу, как тот собаколов, ловишь этих дураков, а их подержат и опять выпускают. Какого черта ты его выпускаешь, если знаешь, что он неизлечим.

— A как быть?

— Как быть. А то ты не знаешь как быть. Сделал ему укол и все.

— Ну, Петрович, это фашизм.

— Ну и что, если фашизм. У Гитлера тоже не все было плохо. Конечно с этими евреями он перегнул палку, а насчет сумашедших и пидарасов правильно все делал.

— Ну, что Колян, довезешь психбригаду во Дворец Спорта за двадцать минут.

— Как нехуй–нахуй, — сказал, Колян и уазик с психбригадой скорой помощи в полном составе: врач, фельдшер и два санитара, стал выруливать на Партизанский проспект.

Тридцать первого декабря тысяча девятьсот семьдесят восьмого года во Дворце Спорта — большой праздничный концерт.
— Вот, посмотрите, что делает, — сказал главный администратор и приоткрыл специальное отверстие, через которое можно было видеть, что происходит на сцене.
— Она уже была в прошлом году, ее забирали, — пояснила женщина в синем сатиновом халате и со шваброй, которую она держала в руках не столько для работы, сколько для обозначения своей профессиональной принадлежности к искусству.

— А что она там делает?

— Поет, играет на гитаре и читает стихи.

— Отключите микрофон, уведите ее. Зачем нужно было для этого вызывать скорую из другого конца города.

— Нельзя сказал администратор. Посмотрите в зал, в левом партере квадратиком сидят по два ряда все в одинаковых костюмах.

— И что?

— Правительство в зале и КГБ. Если узнают, что мы пустили на сцену постороннего человека, мне конец.

— А что за стихи она читает?

— Своего собственного сочинения.

— А публика?

— Аплодируют, пока.

— Так чем вы не довольны?

— Она сорок минут стоит. По регламенту уже ансамбль узбекского танца должен быть.

— А после узбекского, что?

— После узбекского — иллюзионист.

— Давайте его сюда, — сказал доктор.

— В тот же миг появился мужчина во фраке с цилиндром на голове.

— Евгений Викторович Михайлюк, — представился он, — народный артист...

— Вы фокусы показываете? — спросил доктор.
— Я иллюзионист — сказал Евгений Викторович.
— В смысле? Какая разница?
— Фокус — это обман восприятия, ловкость рук, трюк. Мое же искусство основывается на существовании многих одновременных реальностей, я владею природной способностью видеть некоторые из них в местах пересечения с нашей...

— В чем фокус? — прервал его врач.

— Повторяю, — обиженно начал иллюзионист, я не фокусник...
— Ваш номер залитован?
— Конечно залитован, вмешался администратор, — иначе я бы его на сцену не выпустил.

— Как он называется?

— Разрезание женщины на два.

— Вдоль или поперек?

— Поперек, мы вдоль не режем, за кого вы нас принимаете, — ответил иллюзионист.

— Где вы берете женщину?

— Обычно из зала. Предлагаем добровольно принять участие.

— Чем режете?

— Двуручной пилой.

— Эту сможете разрезать?

— А почему нет, — сказал иллюзионист.

— Возьмете напарником нашего человека, — доктор указал на одного из санитаров. Что у вас в руках?

— Волшебнаяя палочка.

— Оставьте ее здесь, она будет только мешать, — сказал доктор Ангелович.

— Ты, Петя, — указал доктор на фельдшера, — приготовь два кубика промедола. Один внутривенно, второй внутримышечно.

— Зачем ей столько, — сказал Петя. Хватит ей и одного. В ней весу то килограмм пятьдесят, не больше.

— А где второй кубик? — спросил врач.

— Ну, вы же знаете, Михалыч, я сам не употребляю, — сказал плачущим голосом фельдшер.

— Что ты хочешь этим сказать, — возмутился санитар по фамилии Датукашвили.

— Ладно, — сказал врач, — не время сейчас разбираться.

— А в чем моя задача? — спросил фокусник.

— Разрежешь ее пополам, — сказал врач. Постарайся взять пониже, вот так врач провел условную черту в районе талии.

— Вы хотите, чтобы я ее резал вертикальном положении? — cпросил фокусник.

— Вирианта, нет,братан, — сказал Датукашвили, — станем на пол валить, в зале врубятся, xипешь начнется.

— Надо в вертикальном, Женя, — сказал доктор Ангелович и строго посмотрел фокуснику в глаза. — В горизонтальном любой дурак сможет. В зале правительство и КГБ.

— Ладно, — сказал фокусник, — в вертикальном так в вертикальном.

— Так, объявляй иллюзиониста, как только возьмем ее, запускай узбеков, — сказал врач администратору.

Через десять минут все было конченно.

— Почему так долго? — спросил врач.

— Пила тупая, неразведенная и потом, он пилить двуручкой нихера не умеет. Пилить не фокусы показывать, — сказал фельдшер Петя.

— Куда ее? — спросил санитар.

— В машину, отвезем в Новинки, — сказал врач. Как она себя чувствует? — спросил он у фельдшера.

— Спит, улыбается, — ответил фельдшер.

— Погодите, вы что уезжаете! — воскликнул в ужасе администратор. А как же это, — администратор указал на нижнюю часть поэтессы, которая весело кружилась в восточном танце вместе с узбекским фольклорным ансамблем.

— Не знаю, — сказал доктор. Это уже не наше. Мы свою работу сделали. Вызывайте травмотологию если что, это по их части.

— Михалыч! — крикнул фельдшер Петя, поехали. У нас еще шесть вызовов.

— Такое чувство, что перед Новым годом весь город сошел с ума, — сказал врач–психиатр станции скорой помощи номер один доктор Ангелович.