Быстро проскочили всю волокиту и выдавились в зал прилёта. Он же зал отлёта. Там толкалось ещё 350 человек на регистрацию на обратную дорогу.
- Я хуею с этих русских! - Ого, Степаныч – ты, я гляжу, уже адаптируешься! Пошли трансфер искать.
У выхода стояла высокая дива с изумительным разрезом глаз и юбки. В руках держала листок. "Пальма".
- Здасвуйтеее, проходите в наш самый красивый атобус розовый с делфиинамиии... Лохматый причмокнул - хорошее начало.
- Первое внятное тайское лицо - и сразу ледибой! - Кто?! - Ну транс. - В смысле?! - Ну, мужик в бабу переделанный… - Пидораст чтоль? - Не заморачивайся, потом объясню...
Степаныч до того вывернул голову на диво, что чуть не угодил под мотоцикл, переходя дорогу. В автобусе работал кондиционер.
- Ну ты пока охлаждайся, а я пойду пива пошукаю. Степаныч во все глаза озирался, рассматривая буйнозелёные кусты и мелковатых людей на улице. - Знакомься. Сингха. Лучшее пиво в этих краях!
Тронулись. Степаныч чуть не захлебнулся пивом и вцепился в кресло. Автобус фигачил по встречной. Пережив культурологический шок, вытер испарину. Страна наоборот. Мужики переделаны в баб, зима в лето, дороги шиворот навыворот. Чудеса. Мимо мелькали пейзажи. Степаныч отключил мозг, чтоб не свихнуться, и тупо потягивал пиво. Где-то слева замелькало море. Это вывело его из оцепенения. Только вчера... а сейчас... и опять отключил мозг. Наконец начали подъезжать к какому-то городу. Людей, мотоциклов и машин становилось всё больше. К счастью, Камелот в списке выгрузки пассажиров стоял первым, и Степаныч вошёл в прохладу отеля. Таких изысков ему видеть не доводилось. В фойе к ним подскочила девушка-блондинка, русская, и затараторила:
- Я ваша помощница, на весь срок пребывания. Сейчас вы получите ключи от номеров, приведёте себя в порядок, и я вас буду ждать здесь, в лобби через час. Будем записываться на экскурсии.
Степаныч тронул за рукав Лохматого:
- Это тоже... полупидор? - Да нет - это наша, с Тагила… - А что такое лобби? - Предбанник по-английски.
Поднялись в номер. Лохматый показал как обращаться с дверью. Апартамент казался декорацией из сериала. Степаныч развесил, наконец, свои манатки в шкаф и разложил тряпьё по полкам. Достал тапочки, тренировочные штаны и футболку с надписью Олимпиада-80.
- Да, прикид не фонтан, - выходя из ванной, оценил Лохматый. - Ну что - погнали менять деньги, да прибарахлимся.
Спустились вниз, на рецепшен Лохматый подозвал админа и проинструктировал Степаныча что такое сейф, и как его эксплуатировать.
- Это надёжнее, чем карман на жопе. И ещё, ключ надо кидать в эту дырку, когда уходишь. А когда приходишь, запомни три волшебных слова: "сри сри сри", это номер нашей кельи. 333. И ключ тебе дадут. Если не дадут – значит, я там.
В ближайшей менялке Степаныч поменял сто долларов, получив почти четыре тысячи местных батов.
- Крестик на бумажке поставь, и потихоньку подсекай, как чего делать. Я с тобой всё время не смогу ходить. Кроме "иди нахуй", выучи ещё пару-тройку слов. Ес - да, ноу - нет, Камелот - домой. Синга - пиво.
Поехали одеваться.
- А экскурсии, она ж там ждёт. - Да она заебёт ещё с этими экскурсиями. У тебя чего написано в путёвке? Крокодилья ферма, Бангкок и ещё чего-то. Ну и хватит. Или сам решай. Но переодеть тебя надо обязательно, а то даже тук-туки шарахаются.
Запрыгнули в пикап, который и оказался тук-туком, и поехали куда-то. Выяснилось, что в Биг-Си. Прижимистым мужиком Степаныч никогда не был – и, полностью положившись на лохматого младого товарища, как выяснилось по имени Сеня, стал обладателем: шорт, нескольких разных футболок, бейсболки, плавательных плавок, модных сандалий с открытой пяткой, солнцезащитных очков и так по мелочи кой чего. Тут же переодевшись, Степаныч стал напоминать стандартного европейского туриста преклонных лет, благодаря седине.
- Бабка б меня увидела и охуела... Вези меня Сеня домой, спать. - А обед? - Сил нет, башка сейчас лопнет. - Ладно, я тебе тук поймаю, Камелот увидишь, жми на кнопку. Водителю отдашь три монетки по десять. Я пока ещё прошвырнусь, и чего-нибудь вкусненького на закуску прикуплю. Доехал без приключений, водительский стаж позволял быстро схватывать ориентиры в незнакомом городе. Шофер взял монеты, и вопросительно прогундосил "мани-мани". - Иди нахуй, ес, ноу, камелот!
Тот понял и уехал...
- Сри сри сри! За стойкой тоже поняли и выдали ключ.
В номере Степаныч, вскрыл банку, хлебнул добрый глоток, занюхал бейсболкой и, помывшись, завалился спать.
Проснулся он от каких-то звуков. За окном и комнате темно. Прислушался - вроде не по-русски говорят (а говорили буквально следующее):
- Be not frightened it has died. - Why? - To suck my girlfriend! - Fantastisch! - I so cannot!
Степаныч нащупал коробок, и чиркнул спичкой. Не сразу поняв, но идентифицировав обращённую к нему голую задницу, прошептал:
- Сеня, что с тобой! Или ты ебёшь кого?
Раздался слабый визг, и потом звук, будто кто-то подавился:
- Скорей меня… - ? - Шутка - лежи, мы уже кончаем...
Степаныч деликатно отвернулся, и дождался, пока они там перестали вошкаться. Всяко бывало в его шофёрской карьере - и плечевых по трассе на своём веку перевидал, но так, чтоб... Наконец хлопнула дверь и Сеня зажёг свет. - Слушай, лохматый - имей совесть, в конце концов. Я тебе больше чем в отцы гожусь - а ты кого-то прёшь на соседней койке не по-русски как-то.
- Не обижайся, лиха беда начало, надо ж было отметиться - решил тебя не тревожить, ну не будить же! Я думал и на тебя взять морковку, да подумал, вдруг тебе неохота, или не можешь... - Как это не могу - зубы все на месте, но я б мяса навернул, или рассольнику лоханку, а не морковь. - Степаныч, морковка - это девушка, тайка, которую... с которой... - О как! Нет, Сеня, я однажды привёз триппера, хватит! - Эх, древность - придётся осваивать презерватив. - Гандон!? Да ни в жисть! - Ну как знаешь, придётся начать с массажа. Одевайся, будет кусок мяса и рыбы. Самое наше время. Самогону твоего примем? Я тут ананас притащил. - Отчего ж не принять!
Врезали. По полстакана, закусили.
- Хм, совсем другой вкус, чем из банки. - Во-во! С морковками та же хуйня, вроде, баба как баба - но совсем другой цимес. Потом поймёшь. - И... не уговаривай. Я этот гандон даже и в руки не возьму! - Оригинал – любишь, чтоб за тобой поухаживали? Сеня заржал. - Тьфу на тебя.
Вышли на улицу, как в парник. Вечер ближе к ночи до неузнаваемости изменил город, в воздухе витала смесь запахов, пробка перед гостиницей была плотнее, чем днём.
- Куда идём-то? - На Вокинг Стрит! В пучину порока и кайфа.
По узкому тротуару свернули в неширокий переулок, и пошли мимо рядов мотобайков и макашниц - всё кругом мигало, пело, гремело.
- Запоминай. Наша улица - Секонд роад. Ей параллельно, мы к ней идём, Бич роад, вдоль моря. Движение одностороннее, потом разберешься.
Степаныч почти не слушал, во все глаза таращась по сторонам. Проходя очередной раз мимо какой-то еды, Степаныч зажал нос:
- Как будто кто-то умер, а потом сдох. - Привыкай, это Тай!
Зашли в какой-то ресторан. Прямо через перила Настоящее Море и теплоход в огнях. Сеня назаказывал всякой всячины, не отвлекая Степаныча от его прострации.
- Ёбаные форсунки, дай тебе Генеральный Бог здоровья. - Что? - переспросил Сеня. - Да так, благостно на душе. - Пить что будем? - А что ты то и я. - О кей, я виски закажу.
Принесли кучу тарелок, и квадратную бутылку Ред Лейбла. Налили, чокнулись. Степаныч крякнул – и, подняв бокал, произнёс:
- За латунь! - Сильно! Лучше и не скажешь! Хоть и не вполне понятно. - Потом как-нибудь поведаю (а про себя подумал, надо будет тем жуликам передачку заслать, ананасов пару штук). А мой-то самогон покрепче будет! - Тут ты прав, твой бурбон вне конкуренции… - Сам ты бурбон, балабол - у меня очистка, настой!
Так за разговорами, они доели допили, попутно Сеня постепенно втолковывал "чего тут и куда". Степаныч раздобрел и, поглядывая округ себя даже, по-моему, смахнул скупую слезу счастья.
- Ну, чего, погнали? Отступись, я угощаю сегодня! – Рассчитываясь, отвел руку Сеня. - Пошли в Гоу-гоу! - Куда? - Пошли-пошли!
Не мудрствуя, завернули в ближайшую подворотню, откуда их затащили буквально в мигающую темноту. А там... Шесты, девочки в трусиках и без. Пару штук сразу облепили Степаныча, что-то лопоча. Тот вырывался, и весь покрылся потом. Сеня, наблюдая, тащился. Потом, выдернув из объятий, вывел Степаныча на воздух. Тот, вращая глазами, закурил папиросу, ломая спички. Потом, затянувшись, прикрикнул:
- Ну и хуль стоишь! Показывай, где тут гандоны продают? - ИЕЕССС!!! Не торопись - успеется, пойдём прошвырнёмся.
Поддатый Степаныч совсем расслабился, с его лица не сходила блаженная улыбка. А после очередного захода за стойку бара, он вообще перевернул бейсболку козырьком назад. Так они шлялись по барам ещё часа полтора, после чего в 7-11 прикупили всякой еды и бутылок-банок, не забыв про резину. Просветлённый Тимофей Степаныч по пути домой в тук-туке обжимал морковку, называя её почему-то Зинкой, а Сеня, с пакетами сидел напротив в одиночестве, переполняясь гордостью за свою миссионерскую деятельность.
- Сколько мне ей дать-то потом? - Триста на стойку рецепшен, и семьсот морковке, - подходя к дверям, научил Сеня. - Держи пакеты, развлекайся. Я пойду мариванну поищу, часика через два подгребу. Удачи!
Сонному тайцу Степаныч подмигнул и, хлопнув три сотни об стойку, выложил: - Сри сри сри, и триста за морковь.
Морковь изображала саму скромность, а Степаныч почуял себя лет на сорок моложе. Уже в лифте подумал, ну Сенька ушлый конь, какую-то Марию Ивановну побежал искать, всё мало ему...
Лирически-медологическое отступление: Дабы не вдаваться в сферу интимных отношений героев и залипнуть на этой теме, произведение носит всё таки изначально повествовательно-исторический характер, а отнюдь не эротический, опустим подробности соития и будем придерживаться впредь избегания (по возможности) описаний постельных сцен. Единственное, что стоит упомянуть, это критический уровень тестостерона в организме Степаныча и его потребность нагнать упущенное за годы Советской власти, а равно пуританскую деревянность его престарелой супруги.
Как и обещал, Сеня прибыл через пару часов, когда дебютная партия Степаныча была с блеском исполнена дважды и потом ещё сольно на бис, на флейте. Наш герой сидел в плетёном кресле, закинув ноги на столик, и глядя на подсвеченный голубой бассейн, тихо грустил с бутылкой Баккарди. Его переполняли двойственные эмоции. С одной стороны, он находился в посттравматическом шоке. Нет, со здоровьем было всё в порядке. Травма была душевная. Её можно обозначить в одной краткой фабуле: "Какого хуя я всю жизнь отдал коту под хвост". С другой стороны, чувство вины... Вот вину-то он и заливал.
- Степаныч – ты, я гляжу, на буржуйское пойло соскочил? - Понимаешь, Сеня, я как посмотрю на свою литровую банку с самогоном - как будто в те старые тапки обуваюсь. Не хочу. - Понимаю, проходили. Тебе ещё предстоит абстинентный синдром. - ? - Отходняк, проще говоря, от Тая. Ты будешь готов заложить последнее, чтоб вернуться сюда. И я тебе завидую. - Я уже хочу вернуться, хоть и суток не прошло. - Ладно, хватит сиськи мять - где твои "старые тапки"? - Веришь нет - выкинул нахуй, как только проводил Ли. - Ого, вы близко познакомились! Я самогон имел ввиду. - Самогон в холодильнике. Познакомились, мы с ней говорили долго... телефон вон на пачке записан. Позвонишь ей завтра? - А сам-то чего, - улыбнулся Лохматый, - вы ж говорили!
Степаныч только вздохнул. Чокнулись, помолчали. - Ты свою Машку-то нашёл? - Кого? - Ну эту, Марию Ивановну… - А, да, взял пакет. Сеня вытащил полиэтиленовый квадратик с "ручейком" застёжкой. - Это что? - Трава. - Семена? - И семена там есть. - Надо будет бабке взять, в палисадник. - Это, Степаныч, для курения трава… - Ты наркоман?! - Нет. Я, не буду читать лекций, а от тебя выслушивать нотации. Это Тай. - Да дело твоё, травись. Сеня уже начал засыпать, как вдруг Степаныч спросил: - Дашь попробовать травы своей? - Да Тимофей Степанович, торкнуло тебя сегодня не по детски... - Это Тай, - устраиваясь поудобнее, сказал Степаныч и вырубился как двадцатилетний.
Утром Сеня проснулся в хорошем расположении духа, и обнаружил Степаныча на балконе, где тот делал зарядку, ухая и фыркая. "А мужик-то ещё хоть куда!". Пошли на завтрак. - И чего, жри сколько влезет? - Гавно вопрос! - И никто не залупится? - Только с собой нельзя. - Даааа, столовая что надо, - сказал Степаныч, ставя перед собой две тарелки, наполненные едой с горой. Сеня, попивая кофе, наблюдал за попытками Степаныча всё умять. - И если недоешь, никто тебя не осудит... - Всё. Больше не могу. Гады – нет, чтоб поставить тарелку с кашей и стакан чая.
А планы на день были такие. Сеня ушёл дальше спать, Степаныч, в свою очередь, натолкнувшись в лобби на гидшу, засобирался в парк миллионолетних булыжников и крокодайловую ферму. Там он извёл поплёнки, ни разу сам не прикоснувшись к фотоаппарату, вручив его какой-то девчушке. Снимки из серии "Я у пальмы", "Я кормлю крокодилов курятиной", "Я сижу рядом с живым тигром", "Я сижу на крокодиле", "Я ем крокодилятину", "Я покупаю всякую хуйню в сувенирном ларьке" и напоследок "Я чуть не наебнулся на ступеньках автобуса".
Вернувшись в гостиницу, Степаныч обнаружил записку "Уехал на Джомтьен загорать, буду часа в 4" , решил и сам окунуться в море, впервые в жизни. Что и осуществил. Прогулявшись на городской пляж, побултыхался, выпил пива, добил плёнку: "Я около моря", "Я в море", "Я с каким-то тайцем", который конечно оказался китайцем, ибо их как привели толпой, так и увели под конвоем. Подмывало его и на мотоцикле прокатиться - да побоялся. Решил потом у Сени инструктаж получить. Зато немного покрутил педали "гидропеда", как его метко окрестила некая тётка 68 размера, обмазанная кремом словно тушка курицы перед духовкой. Поняв, что сгорает, Степаныч оделся и побрёл куда глаза глядят. А глядели глаза во все стороны одновременно. И наткнулись на нечто, что не могло не привлечь внимание.
Стоит джип. С открытым верхом. Красивый, как в кино. А из под джипа торчат грязные ноги. И так наклонялся, и эдак, потом не выдержал, подстелил разорванную коробку и полез. Не удержала шофёрская душа от корпоративной солидарности. Ошалевший таец от возникшего ниоткуда фаранга попал себе молотком по пальцу. - Ну что ж ты делаешь, нехристь! Переебать бы тебе этим карданом по хребту! Степаныч ловко произвёл все необходимые манипуляции. - Так, ты теперь держи снизу коробку, а я там наверху. В общем, не углубляясь в детали, Степаныч ещё часа полтора руководил процессом. С механиком понимали друг-друга интуитивно. Когда в очередной раз он вылез из-под машины - обнаружил, что за ним наблюдает с десяток пар любопытных местных глаз. Среди них был прилично одетый таец с двумя телефонами, явно начальство. - Ну чего пялитесь, заводи! "Начальник" что-то спросил, Степаныч понял только слово толи фром, толи хром. - Вижу, что хромированная, как перила в борделе - а клапана надо регулировать! Тот, улыбаясь, закивал и сложил руки лодочкой у груди. - Ладно, уговорил - попозжа приду, меня Сёнька ждёт, уже четыре часа на дворе. "Начальник" махнул рукой, и подозвал мотобайк с водителем в красной жилетке. Пригласил, садись мол! Степаныч, вытирая руки ветошью: - Вот за это спасибо, подбросите до дому... Камелот!
(C) БСт (Бедный Студент, г. Екатеринбург)
| 