Какой у вас, мужиков, всё-таки испорченный вкус! Какие вы вульгарные и распущенные! Лежу сейчас, думаю о вас – и даже на кровати от негодования подпрыгиваю.

Особенно я зла на своего законного горыныча. Мы с ним вчера почти в пух и прах рассорились и он сказал:
- Всю плешь прогрызла, Ладка-психопатка! Знал бы – в жизни тебя на стриптиз не повёл!
Да, вчера у нас состоялся совместный поход в стриптиз-бар. Каюсь, сама напросилась. Любопытно стало: что вы, мужики, в этом находите необычного? И такой фигни насмотрелась, что до сих пор жалею.

Бар  называется  «Танцующая блямба»,  это  недалеко.

Сама же я решила сдуру сделать горынычу приятное, сходить с ним в злачное место, потешить свои порочные потребности и для себя что-нибудь новое открыть. Открыла на свою голову…

Вход в «Блямбу» платный. В дверях содрали с каждого из нас по пять тыщ, чокнуться можно! Ладно, смирилась. Один раз живём. Зато буду знать, как весь этот вертеп выглядит изнутри.

В зале интимная подсветка, столы, креслица, музон. Выпивон-закусон за отдельную плату. На возвышенности красуется шест – называется пилон. Обычная, знаете, такая подпорка. У меня на даче в теплице похожие стоят, только обычные, не никелированные.

Сели с мужем, выпиваем, закусываем. Ждём представления невиданного. Сначала артисты поют пошлые песенки, разные комики выступают, умца-умца тра-та-та: разогревают публику перед главным блюдом вечера. И наконец объявляют:
- Дамы и господа, гвоздь программы! На сцене любимица публики – невероятная танцовщица Пальмира Ляжкина!

Все руками хлопают и носами хлюпают. Вышла эта Пальмира… Хосспаде! там же смотреть не на что, в чём душа держится? Вся одежда у неё из блёсток, но на этот скелет трёх блёсток с лихвой бы хватило.
- У неё ляжка – с мой палец, - шепчу благоверному. – Я поняла, почему она любимица публики. Боюсь, вся публика её целый год только любила без продыху, а жрать не давала.
- Не снижай торжественность момента, - огрызается горыныч. – Не мешай наслаждаться похотливым шоу! Между прочим, возбуждает…

Какие мы с вами разные! Я глазела во все глаза, но никакого возбуждения не чувствовала, один голод. Для затравки Пальмира поплясала на подиуме с веером. То спереди прикроется, то сзади, то лапкой взбрыкнёт… это кривлянье на меня тоже впечатления не произвело.

- Слышь, законный? – толкаю в бок. – Ну чо ты вылупился? Я с мухобойкой по дому точно так же бегаю, как она с веером, но мне ты ни разу не хлопнул, а из-за этой древощепины уже все ладошки обколотил!

Потом тощая Пальмира бросила веер и встала к пилону. Её за ним почти не видно было, честное слово – одни уши и соски торчали. Поплевала на ладони и давай под музыку карабкаться куда-то на потолок. Муж снова хлопает, а меня уже бесит:
- Чему аплодируешь, хвостик тыквенный? – говорю мужу. – Когда у меня зуб болел – я точно так же на стены лезла без всякой страховки. До сих пор в кирпичной кладке вмятины. Ты при этом хоть пальцем шевельнул?
- Уймись, Ладка! – рычит горыныч. – Я тебя дома наслушался и навиделся. Иначе в дальний угол отсяду и по маслине себе в уши засуну!

И вот Пальмира то взберётся на самый верх шеста, то съедет, то снова карабкается. А иногда вертится вокруг пилона, как спятивший флюгер, и роняет вниз какие-то малозначительные тряпочки со своих мослов. Машет во все стороны верёвками, которые у неё вместо ног.

Мужская публика радёшенька – кайфует и хлопает, деньги мятые на подиум бросает. Меня чуть жаба не задушила. Куда этой Ляжкиной столько?
- Зря пять тыщ отдала, - ворчу. – За что? Посмотреть, как святые мощи на палке крутятся?… Горыныч, взгляни на меня, родную супругу! Я на кухне каждый день точно так же верчусь, только без шеста, а результат? Хоть бы рублей сто мне когда-нибудь кинул… хоть бы мелочью…
Горыныч, как и обещал, сунул себе в уши по маслине, поморщился и отсел. Ну и скатертью дорога. Ничего, кроме скуки, от танца стриптизёрши Ляжкиной я не ощутила, зато есть захотела пуще прежнего, поэтому молчком подмела с тарелок всю еду у себя и у мужа, пока он слюни на пиджак пускал. Так ему и надо!

В финале Пальмира затрясла гривой, срывая со своего супового набора последние фиговые листки. На что это было похоже?... Вам когда-нибудь приходилось обирать паутину с ёжика? Тут было то же самое. По-моему, Пальмира все руки об себя исколола.

Публика ревела в экстазе, охрана отдёргивала от подиума особо ретивых мужиков, а мне было вообще пофиг. Хоть у кого спросите, я уже во втором классе была больше на женщину похожа, чем эта чахоточная молекулярная структура.

Короче, разочаровалась я в хвалёном стриптизе напрочь! Дурной у вас вкус, товарищи мужчины. Единственное, что меня утешило – во втором отделении был мужской стриптиз для женской половины зала. На сцену выбежал какой-то Муганга Большой Жезл в бусах и набедренной повязке.

Вот это было лучше! Ей-богу, лучше. Под женские овации Муганга тоже попрыгал-поплясал, потом лихо сорвал с себя повязку и бросил в зал – прямо в меня! А я поймала и кинула ему обратно – вдруг потеряется, она же денег, наверное, стоит? Красивая вещь, со стразами и вышивкой.

Мы ушли домой, сегодня горыныч надо мной ржёт, змей такой. Он говорит, что вчерашний танцор Муганга был мулат, почти негр. Я в ступоре.

Правда, что ли, мулат? Я даже внимания не обратила. Набедренную повязку Муганги помню очень хорошо. И то, что было под ней – тоже.

А в лицо его я не запомнила…

(с)  Деметра Спиридонова