О том, как рождался этот фильм, рассказывает в книге "Наше кино" режиссер Георгий Юнгвальд-Хилькевич — самый непризнанный гений российского кинематографа — и блистательные актеры, прожившие полную приключениями историю подвигов королевских мушкетеров.

Фильм "Д'Артаньян и три мушкетера" был мифом. Мечтой. Загадкой. Он звал к подвигам, к романтической любви, учил добру и настоящей дружбе. Зрители плакали и смеялись, переживали за сильных и мужественных героев. Пропитанный мощной аурой любви, он заставлял юные сердца замирать и биться учащеннее. В этом и есть бессмертие картины...

Я влюбился в мушкетеров окончательно и бесповоротно в детстве, когда прочел роман, лежа в гипсе. При подготовке к съемкам поднял целый банк информации: как и что тогда ели, сколько раз мыли руки, как выглядели парижские улицы, что носили люди разных сословий... Картине предстояло быть очень достоверной: ведь все эти люди существовали на самом деле. Но когда я начал снимать, был уверен только в двух вещах: что Людовика XIII будет играть Табаков, а Анну Австрийскую — Алиса Фрейндлих. Олег Павлович — гигантский актер. У него — отдельное, ни на кого не похожее дарование. Мы с ним быстро договорились: он должен быть королем, а по сути он — карлик, который хочет казаться гигантом. С Фрейндлих поначалу возникли проблемы, она вдруг призналась: "Я не знаю, КАК играть, а вы мне все время рассказываете, ЧТО играть!"

У меня началась паника. Мне-то казалось: вот приедет Алиса Бруновна и сама все сыграет. Я начал рассказывать об Анне Австрийской целые легенды: она была затравлена, терпела издевательства кардинала, ненавидевшего королеву за то, что та отказала ему в близости, и король позволял Ришелье проводить экзекуции над супругой. Кончилось дело истерикой Фрейндлих:

- Я бездарная, я ничего не могу!

Она просила подсказать "зерно роли". А снимался в первый день эпизод, когда д'Артаньян привозит подвески (на его роль был уже утвержден Александр Абдулов).
— Алиса Бруновна, во-первых, Анна испанка. Единственное, чем она могла, извините, насрать королю, так это отдать его же подарок. И подзывает она д'Артаньяна этаким щелчком пальцев.

Вижу, у Фрейндлих загорелись глаза. Нашелся ключик, которого ей не хватало, и роль королевы заиграла всеми гранями.

Мише Боярскому я предложил попробоваться на Рошфора.

- В этой картине готов играть даже дворника!

Его одели... Он зашел в павильон... И тишина наступила на Одесской студии. Думаю: что такое, пожар, что ли? Потому что на студии всегда галдеж... Поворачиваюсь: перед нами стоит д'Артаньян. Единственный и неповторимый! И с Мишей все было решено.

Я знал, что Портоса будет играть Смирнитский. Правда, он был худой и высокий. Сначала ему "толщинки" делали. Но поскольку по сценарию он пьяница и обжора, то скоро он и сам растолстел.

Игорек Старыгин не нуждался в поисках "зерна" роли. Это "зерно" было его сущностью. Симпатичный иезуит, в которого влюбляются женщины, хихикающий в свои бархатные усики, такой вроде бы всегда ни при чем. "Тут что-то было? Не знаю. Я здесь случайно".

Единственным кандидатом на роль Атоса был Вася Ливанов. Но он как-то пропал, а я был подневольным, начинающим режиссером и должен был пробовать до победы. Поехал в Москву и увидел в Театре на Таганке Воланда в "Мастере и Маргарите". Веня Смехов играл потрясающе. Настоящий Атос — благородный, сдержанный, бледный!

Вообще-то мушкетеры были наемниками. В основном они занимались мародерством. После дуэли надевали сапоги жертвы, если они подходили по размеру. Д'Артаньян был карьеристом. Атос когда-то был богат, но все пропил. Арамис был скрытным и замкнутым. Портос жил за счет престарелой любовницы... Но все вместе мушкетеры становились донкихотами.

Миледи должна была играть Елена Соловей. Но был один нюанс, мешающий работе: Лена была "чуть-чуть" беременна и должна была сделать аборт. Вдруг перед самым началом съемок звонит: "Георгий Эмильевич, я рожать решила". Я в обмороке. Срывалось все! И стал я переписывать сценарий под этакую Джеймс Бондшу. Чтобы на лошади скакала. Дралась ногами. Образ, прямо противоположный мягкой Соловей. Нашел Терехову: "Ритка, спасай!" Она была на меня немного обижена: я ее пробовал на главную роль в "Опасных гастролях", и проба была прекрасная. Но в Госкино сказали: "Хотите снимать Высоцкого — снимайте Пырьеву". И я отказался от Риты во имя Высоцкого. Я не борец. На "Мушкетерах" опять случилось что-то подобное. Мне сказали: "Бонасье должна быть Алферова (она нравилась руководству телевидения, потому что хорошо снялись в "Хождении по мукам"), Миледи — Пенкина".

- Не буду я снимать ваших "Мушкетеров" или буду снимать так, как я хочу! — я швырнул документы, запил и уехал в Питер.

В общем, от Пенкиной удалось отбиться. Надели на Риту шифоновую кофточку, и впервые в истории советского кинематографа в кадре была видна женская грудь не в течение одного стыдливого мгновения, а практически постоянно. У Тереховой грудь, как у Марии-Антуанетты (сохранился слепок из стекла), — это образец, самый красивый бюст в мире. Я говорю об этом не как мужик, а как художник. Миледи получилась абсолютной формы. Сексуальная, вероломная! Она мне в ответ на "Ритка, спасай!" сказала: "Хоть ты и сукин сын, но я согласна".

А на Бонасье я хотел утвердить Женю Симонову — она была бы более изысканно-хитрой, лукавой, ускользающей. Мне не дали. Ира не знала этого, у нас были нормальные отношения. Но я испытываю перед нею чувство вины, потому что не вложил в нее столько режиссерской любви и заботы, как, например, в Алису Фрейндлих и Лену Цыплакову. Бонасье озвучивала Настя Вертинская. И сделала это просто великолепно, таким дрожащим голосом. Потому что сама была влюблена — после "Безымянной звезды" у нее был роман с Мишей Козаковым, который озвучивал кардинала. (Может быть, им обоим об этом неприятно вспоминать. Но пусть они меня простят, потому что это было просто великолепно и очень красиво.) А Игорь Костолевский отказался от роли Бэкингема, узнав, что не утверждена Симонова. Впрочем, к чести Алексея Кузнецова, следует заметить, что из него получился прекрасный Бэкингем.

Наконец — съемки

Сроки были чудовищные. За 22 дня серию надо было снять. ЦТ давало на фильм сущие гроши. Актеры мотались из города в город...

Первый день на натуре. Боярский смотрит, как в копию его костюма одевают каскадера (эпизод драки с Рошфором). Готовили прыжок с антресоли на уровне 5-го этажа. Внизу стог, который прикрывает коробки. Так высоко, что смотреть сверху страшно. А Миша говорит:

- Я сам прыгну.

- Нельзя! Это же начало картины. Сломаешь руку, ногу или даже шею — и все кончится. И будет другой человек сниматься.

А он разбежался и... Я только успел скомандовать: "Камеры. Мотор!"

Вылез из сена целый и невредимый, у всех гора с плеч. Отвернулись, разговариваем, вдруг за спиной: БА-БАХ! Боярский прыгнул еще раз — без камер, без всего, просто так.

- Миш, ты что? С ума сошел?

А он мне:
— Первый раз ничего не понял. Я должен был это почувствовать.

Говорил, что хотел заработать друзьям на ресторан. Но на самом деле себя на прочность проверял. Вот такой вот Миша Боярский. Как у Дюма — настоящий псих.

Управлять актерским "беспределом" было очень сложно. Во Львове за нами всегда следовал автобус с женщинами, влюбленными в мушкетеров. А следом шла "Волга", я думал, тоже с поклонницами. Потом оказалось, в нее вмонтирована канистра размером с багажник, полная вина. Метрах в двадцати от замка, где мы снимали, раскидывалась скатерть, и на ней выставлялись шикарные обеды, ужины. Еще у них был договор... (Рассказываю, а сам думаю: поубивают меня мушкетеры, вызовут на дуэль. Они и их жены. Простите, друзья! Но вы уже образы нарицательные, а из песни слова не выкинешь.) Так вот, был у них договор: никаких отдельных романов. Выбирают самую красивую — одну на всех. Конечно, с ее согласия. Теперь представляете, что стояло за священными словами "все за одного" у этих разгильдяев?! Однажды положительного Трофимова напоили до полусмерти. Мушкетерам-негодяям ничего, все на местах. А кардинала на площадке нет. Еду в гостиницу, а там высоченный Трофимов, как змея, обвил унитаз... Очень его было жалко. Кардинал, конечно, это не мушкетер. Потом Вале Смирнитскому плохо с сердцем стало. Боярский, обуреваемый состраданием, навалился на него:

- Ты только не умирай, бля!

А Валя ему:
— Да пусти ты, сука, мне дышать нечем!

Вот такая настоящая мужская любовь и дружба

Часто я слышу обывательское мнение: у артистов, мол, такое творится! Нет, скажу я вам, "творится" ничуть не больше, чем у всех остальных. Просто в одном месте образовывается огромное скопление интересных мужиков, ярких и очень красивых женщин. В обыденной жизни одну красавицу на сотню некрасивых встретишь, а тут сотня в одном месте собирается. На Лену Цыплакову мужики слетались как мухи на мед, она только и успевала отбиваться. А за Алферовой, несмотря на ее неземную красоту, никто почему-то не ухаживал. Табаков женщин видел (глаз его "увлажнялся"), но излишней заинтересованности он не выказывал. Боярский жил при "сексуальном" коммунизме — ему любой мог отдать все, от тела до водки. Это единственный настоящий секс-символ в российском кино, хотя его ни разу так не называли. От него женщины просто теряли сознание. А мужики его ненавидели. Мы жили в насквозь ханжеском, а не пуританском, как в Америке, обществе. Люди делали вид, что они святые. А сами делали бог знает что...

Никогда ни к кому на моих глазах не лезли так беспардонно, как к Мише. А для него жена, дети — святое. Он их просто обожает. С особо липучими особями из "дамского стада" он бывал до крайности груб, а гордым и красивым мог подарить сумасшедший букет.

В последней сцене — где Людовик подвески считает — в кадре только шляпы видны и лица короля и королевы. Почему? Мне привели такую массовку — где их ассистенты взяли, не знаю — настоящие бомжи. На них парики нацепили. Табаков шепчет:

- Ты видел этот "двор"?..

Большое мастерство нужно было для этой сцены!

Картина вышла под Новый год. К премьере "Мушкетеров" буквально вся страна — и пьяные и трезвые, и старые и молодые — уже распевали "Пора-пора", неизвестно как просочившееся в гущу народа. А критика фильм просто уничтожила. Про него писали только гадости, говорили, что это недолговечно, что фильм скоро умрет, а песни из него никто не запоет. Это, конечно, действовало на артистов. Миша Боярский во время выступлений оправдывался:

- Да, в картине много недостатков. Но нам было так хорошо и весело.

А потом, через три года, когда картину вдруг стали хвалить и все начали задыхаться от любви и восхищения, Миша снова выступил в прессе:

- Я проколю любого, кто скажет плохо о "Мушкетерах".

И только сейчас он понял, как много на самом деле значит для него эта роль.

Веня Смехов на выступлениях говорил:
— Какое название киностудии, такой и фильм.

$IMAGE19$

Он такой сибарит. А ведь когда я начал снимать, у меня был Смехов из Театра на Таганке. Теперь же о нем говорят: "Атос на Таганке". Когда меня спрашивают: "Какой у вас любимый ваш фильм?" — я не могу ответить. В кадре я вижу только одно: тут я вышел из положения, тут я выкрутился, тут попал в адскую ситуацию, тут вынужден был сам сниматься. Мне лишь один раз за все время съемок "Мушкетеров" дали съемочный кран. Потому что кран расписывался по очереди между киногруппами. А мне он был нужен чуть ли не каждый день. И мы всячески изощрялись, чтобы прилично снять сцену. Ну, что об этом говорить? Чудовищная пленка, отвратительная камера. Вместо операторской машины — такси. В те времена все снималось за копейки. И за наличный расчет ничего нельзя было купить. Мы имели право купить реквизита только на 5 рублей. И если требовалась сторублевая безделушка, мы жульничали и брали в ювелирном магазине 20 чеков по 5 рублей, чтобы приняли в отчет и не открыли уголовное дело.